Весеннее сумасшествие - Страница 57

— Мы и раньше знали, что посторонний не годится, — вздохнула я. — Значит, ты говоришь… из-за меня Светка написала записку, а из-за записки ее убили? Тогда действительно выходит, что виновата я.

— Ты-то тут при чем? — удивился Сашка.

Теперь пришел черед удивиться мне.

— Ты же сам утверждал, что Светка умерла из-за меня, ее вчера похоронили, а ее родители плачут, не переставая.

— А, — смутился Сашка. — Это я просто так говорил, в шутку. Ну, не всерьез же? Ты вообще тут не при чем, а записка помогла убийце, но вряд ли подтолкнула его.

— Ничего себе, шуточки! Но ты прав, если Светку не защитим мы, то и никто. Значит, надо думать.

— Вот это правильный подход! — обрадовался мой собеседник. — Только не уверен, можно ли тебе так сразу после болезни активно включаться в расследование. Может, тебе пока поспать, набраться сил, а завтра мы продолжим? Ты что?

На меня снова нахлынул ужас. Болтая с Сашкой, я почти забыла о своем сумасшествии, а теперь вспомнила. Сколько времени я провела в забытьи? Вернулась домой рано утром, а сейчас явно уже вечер. И вообще… если Светку действительно похоронили вчера, то…

— Сегодня какое число?

— Пятнадцатое. Ты бредила больше суток. Тебя даже хотели увезти в больницу, но мы не дали. Не думаю, что в больнице тебе было бы хорошо. Мы дежурили здесь по очереди.

— Сашка, — жалобно спросила я, — ты ведь болеешь иногда, да?

— Конечно.

— А то у меня совсем нет опыта по этой части. Когда высокая температура, люди бредят, правильно? Им мерещится всякая чушь. Потом они выздоравливают, и это проходит. Они ведь не остаются безумными навсегда?

— О господи! Разумеется, нет. Что это тебе втемяшилось в голову? Я просто имел в виду, что у тебя слабость после изнурительной болезни, поэтому надо больше отдыхать, вот и все. Кстати, ты небось голодная?

— Да, очень.

— Рад это слышать. Наташа приготовила твои любимые фаршированные перцы. Сейчас я ей скажу.

— Перцы весной страшно дорогие, — вырвалось у меня.

— А ты нам несколько дороже, — засмеялся Сашка. — Сейчас, минуточку!

Он вышел, а я встала, оделась и умылась. Эти процедуры дались мне с трудом. Я была слаба, словно новорожденный котенок.

— Она уже вскочила! — возмутилась появившаяся Наташа. — Тебе надо лежать.

— Зачем? — осведомилась я.

— Положено. Я-то надеялась подать тебе ужин в постель, а ты…

И Наташа, поставив сковородку на стол, звонко расцеловала меня в обе щеки. Потом они с Сашкой внимательно смотрели, как я ем, наотрез отказавшись присоединиться. Мне было даже неловко. Это чем-то напоминало фильмы о жизни французского королевского двора.

— Умница! — восхитилась Наташа, когда я умяла три перца. — Теперь я верю, что с тобой все в порядке. А если еще съешь пирога с курагой… специально для тебя испекла.

— Ну, уж чаю-то с пирогом вы со мною выпьете? — не теряла надежды я.

Мои друзья согласились. Мы пили чай, весело болтая о всякой ерунде, и вдруг Сашка выпалил:

— Наташа, так ты видела у Светки клофелин?

— Да, — неохотно подтвердила Наташа, явно не желая обращаться к данной теме.

— Давно?

— С месяц назад.

— С месяц? А Машка вроде говорила, две недели.

— Ну… я точно не припомню. Какая разница?

— Большая, — задумчиво пробормотал Сашка. — А в какой он был упаковке?

Наташа пожала плечами.

— Что я, помню, что ли?

— Но ведь ты как-то догадалась, что это именно клофелин, а не поливитамины, правильно?

— Ну… на упаковке была надпись «Клофелин».

— На пузырьке?

— Да, на пузырьке, — быстро согласилась Наташа.

— Или он был в ампулах? — допытывался Сашка. — В пузырьке такие вещи не держат. Наверняка в ампулах.

— Да, я вспомнила! В ампулах, точно.

Наташин голос звучал странно.

— А может, это порошки? — настойчиво продолжил Сашка. — Или таблетки? Наташа, признавайся! Ведь ты не видела ничего. Ведь врешь!

— Почему вру? — осторожно уточнила Наташа.

— Потому что не можешь описать, что именно ты видела и когда. А ведь такое должно было запомниться! Ты что, и милиции наврала? Уж они-то в курсе, как выглядит эта гадость.

— Милиция меня про Светку не спрашивала. Они и так знают, что и как произошло. Это все знают, — нервно произнесла Наташа. — В конце концов, предсмертная записка говорит сама за себя.

— И вовсе нет! — вмешалась я. — Сашка обо всем догадался!

И я тут же выложила его гипотезу — хотя, может, и зря. Умение держать язык за зубами не принадлежит к числу моих достоинств. Конечно, Наташа — одна из подозреваемых, но она приготовила мне перцы, испекла пирог… я не хочу ее подозревать!

Выслушав меня, она нахмурилась.

— Пусть так, но милиция выяснила, что Светка покупала клофелин. Значит, он у нее был, а уж видела я его или нет…

— А если она его покупала не для себя?

— А для кого?

— Кто-нибудь попросил, а она согласилась. Как ты, например. Тебя ведь тоже кто-то попросил наврать мне? Не сама же ты это выдумала! Кто?

— Ну… а почему бы не сама? Я поняла, что ты нервничаешь, и решила тебя успокоить. Поскольку все указывало на Светкину виновность, а ты отрицала очевидное, следовало заставить тебя поверить. Когда надежды нет, человек всегда успокаивается.

— Хорошенькое спокойствие — без надежды! — возмутилась я. — Нет уж, Наташа, ты бы до такого не додумалась. Тебя кто-то подучил.

Губы моей собеседницы сжались, в глазах светилось упрямство. Я поняла, что не добьюсь от нее правды. Это кто же мог так воздействовать на мягкосердечную, покладистую Наташу? Только парень, в которого она влюблена. Очевидно, что это не Сашка. Виталий — пройденный этап, его тоже отметаем. Если бы Наташа увлеклась Ильей, его ставшее за последние дни очевидным преклонение перед Аленой вывело бы ее из душевного равновесия. Значит, не Илья. Остается Сережа.